А сегодня,а сегодня,о-ло-ло-ло-ло-ло-ло Меня Леон заразил А слоники пр-пры-гают Пры-пры-гают Вахаха Они такие си-сиииние ОоС кра-крааасными губаами оО О-ля-ля оО Ююююль...Ты так больше не делай))Это все хрен х)Но мы не курили))Праавда)Мы хрен ели х)Просто согреться надо было х)
Перед каждым новым семестром: После первой недели: После второй недели: Перед проведением внутрисеместровой аттестации: В процессе аттестации: После проведения внутрисеместровой аттестации: Перед экзаменом: После ознакомления с программой экзамена: За 7 дней до экзамена:
Я Дооомааа *__* Че то какое то лето у нас...Ну да,впрочем как всегда...Муссоны эти противные и дождь...А так не че)) Полная коробра и ваза конфет...И шоколадка ммм...Ухх будни будут хорошие)) В пятницу мой др...Иопонаворот господа))Родители обещают графический планшет))Мода нынче пошла х)А что,это же круто)Особенно для тех,кто рисовать любит)) Эх...Поскорей бы солнышко... P.S.Будут фотки если меня не одолеет лень х)
Праздновали сегодня Леонов др) вкратцесходили в кафе, уелись там какой-то хрени, пошли в парк, прокатились на вихре, уже в парке нас начало дико переть, мы поперлись на говнотечку, сидели там на бетоне и швырялись бутылочными осколками в фиолетовых уток, потом я слегка попаркурил, мы увязались за симпатичным мальчиком и перешли через дорогу по отдельности, потом мы случайно наткнулись на хао и ватарика, причем ватарик был встречен криком: "ПОЧЕМУ ТЫ РЫЖИЙ?!", хао высказал свое предположение что мы накурились шалфеем без них, на это мы дружно заржали, поковырялись в мусорке, поймали на себе полный ужаса взгляд хао, опять заржали и пошли ко мне домой, прошли только десять метров, сели, заржали, я изображал джигурду, курил картошку и матерился по-саракшски, леон два раза бросил в меня сумкой, минидах порвал ему бусы, заржали, собрали, связали, посидели, попели билеты по английскому, я сказал, что для полной кондиции нам осталось только встретить анхена, минут через пять мы его встретили, я чуть не толкнул его на проезжую часть, мы заржали, анхен смотрел на нас с тем же неподдельным ужасом, что и хао, потом заржал с нами, потом мы встретили четырех пацанов, в одном их которых я узнал костика, с которым лично знаком не был, но натыкался на него в своей жизни неоднократно, а во втором - владика, с которым когда-то был в одном отряде, владик меня по всей видимости не узнал и ушол... потом мы пошли до остановки, распрощались с анхеном, с удивлением узнали что когда ему в спину орут: "картошка", он откликается, мя проводил леона и минидаха до остановки, и пошел домой) нимножичга фотачегСо вчерашней качельки С сегодняшнего безобразия лица пафосные, но это ненадолго... х) джигурда-шевчук-риальне на говнотечке ололо, Шмеле изображает из себя святого ХоХ
URL записи Писала Дашка)))Даш пасибо ^^ От меня... Сидел Леон на качельке,и зашел у нас разговор про комикс с робатами стриптизерами рисованы нами...)Ну и говорит "Ну да,у нас там был стриптиз Робертов"-с недавних пор у него робот,это Роберт х)
Саракш слезам не верит. Поэма. Глава 10. Название: Саракш слезам не верит Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт) Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор) Фэндом: "Обитаемый остров", фильм Жанр: поэма
читать дальше Глава десятая Ж.-Б. Гренуй твердил бывало, Что все имеет запах свой. Я над котлетами стояла, Уйдя в готовку с головой, Вдруг – что за притча! Странный запах, Как будто рядом курит Папа. Я, отложивши все дела, Поэму поглядеть пошла И что же вижу – без сознанья Лежит Елена, а страданья Героя нашего удар Гламурной бритвы оборвал! Соавтор, встань! Хорош лежать! Нам Пусю надобно спасать!
- Ах, Боже мой! Беда какая! Ведь прокурора больше нет – Он Мировой увидел Свет, Судьбу по-своему решая… - Не плачь, мой друг! Есть сила в нас Помочь ему в жестокий час! Ты мне поверь, еще не время Посыпать пеплом наше темя – Уже спешат сюда, к нему. - Так нам стоять тут ни к чему, Отступим в тень! - Да-да, пойдем. Все будет хорошо – вдвоем Мы не дадим его в обиду!
И мы скрываемся из виду…
Теперь я знаю: пахнет кровью И ужасом любовь твоя, Суровый Странник! Ты героя Довел до грани – говоря По справедливости, достоин Лютейшей ты из лютых кар… Пока ж прими свободу в дар И наслаждайся ей спокойно. Но помни: есть и Высший суд! Тебя там, Странник, не спасут… Но автора совсем не слыша, Спешит Рудольф в Совет Отцов. Я умолкаю. Тише, тише! Седых послушаем глупцов!
Вот входит Странник. Все затихли. Исчез малейший даже шум. Сидят все, головой поникли, Нахмурен Папа и угрюм. «А что вы тут как на поминках» - Спросил Рудольф. «Послушай, сынку, Беда большая. Умник наш С собой покончил» - «Массаракш… - Бормочет Странник. – Йоптваю… Вчера ведь только на кую Его вертел, а нынче… Блять! Кому тут на венок сдавать?» - Промолвил он, в коленях дрожь Скрывая. Помни: не уйдешь
От совести, пусть даже совесть Давно ты вырезал себе! Однако я продолжу повесть С нравоученьями в борьбе: Читать мораль – моя работа, Хоть верный спутник ей – зевота, Да крепкий сон… Ну что ж, вперед! И слово Шурин тут берет: «Его спасти уже успели – Курьер отправился по делу С письмом от Папы срочным. Глядь! Нет никого! Кому вручать? Пробрался в мраморный он зал И вовремя врачей позвал».
«В больнице, - Папа добавляет, - Лежит наш Умник. Эх, беда! Как излучение влияет На нас… Измучишься страдать И все закончишь. Не напрасно Курю я этот план прекрасный, А чтоб попроще видеть жизнь. А раньше что? Хоть утопись!» Отцы сочувственно вздыхают, А Странник тут же понимает, Что вроде б дела не пришить К нему. «В больницу не ходить И не отсвечивать напрасно, - Решил он. – Будет все прекрасно!»
Вот в крупной клинике секретной Наш прокурор лежит. К нему Спешат в стремленье беззаветном Коллеги все. Но почему, Вы спросите, такое рвенье? Они букеты и варенье, Открытки, плюшки и духи Несут, словесной шелухи Еще поболе будет! Если В беде начальство, то хоть тресни, А нарисуйся, ибо в том Карьера выглядит потом Твоя получше, чем у тех, Кто предпочел походу смех.
Кох, как овчарка, в коридоре Стоит на страже, никого Не допуская к прокурору: «Тревожить незачем его, Все передам я лично в руки, А вы ступайте…» По науке Лечебной, всем больным покой Предписан, только мой герой Его не ведал в ожиданьи Прихода Странника – созданья Без совести, но может быть Он все ж захочет навестить Хотя б на несколько минут… Иль это, право, тяжкий труд?
Отцы вот даже приходили В большом сочувствии к нему, Про излученье говорили, Про жизни злую кутерьму, С советами терпеть и боле Не допускать такого. «В доле Едины бедной мы своей, - Промолвил Деверь-прохиндей. – А ты, мой друг, несчастней даже: Ведь Странник глаз к тебе не кажет…» «Довольно, - молвил прокурор. – Не продолжайте этот вздор, Мне все равно…» Отцы ушли… «Зачем врачи меня спасли, -
Так мыслил мой герой несчастный, На койке лежа в тишине. – Мне жить труднее с каждым часом. Ни наяву и ни во сне Свободы нету. Я измучен, И дальше вряд ли будет лучше: Один, не нужен никому… Но если в Мировую Тьму Уйти не смог я, то так надо, И у судьбы на баррикадах Я буду далее стоять, И если суждено страдать, То муки встречу я достойно, Неколебимо и спокойно!»
Так рассуждал он. Входит вечер В палату тихо, не спеша. Кого-то ждет с любовью встреча, Кого-то ром да анаша, А мой герой один в палате Печально размышляет: «Хватит. Я никому собой вертеть, Клянусь, что не позволю впредь. В конце концов, ведь я мужчина, Силен, умен, в высоком чине – Вся жизнь передо мной лежит. С меня довольно пошлой лжи. Я буду сам себе владыкой В толпе холопов безъязыких».
Давно стемнело. Все заснули. Лишь к прокурору сон нейдет. Суровых мыслей целый улей Гудит над ним. Никто не ждет? Никто не любит? И не надо! Не для того в воротах ада Стоял он, чтоб теперь грустить Переживать и так скорбить По тем, кто этого не стоит. Ни ум, ни сердце не расстроит Чужое хамство и бардак… Во тьме он рассуждает так, Часы на стенке ворожат, И губы бледные дрожат…
Вдруг – что такое! – шум из сада: Пыхтенье, мат… Да кто ж там? Ах! То Странник лезет чрез ограду С букетом хризантем в зубах. Застрял, подобно Вини-Пуху, Невыносимые для слуха Слова исторг и отогнал Овчарок пуканьем. Нахал! Порвал мундир – «Ничо! Не страшно! Не то бывало в рукопашной!» На стену лезет. Мат опять. «Да хватит! Невозможно спать!» - «Идите накуй! Все равно!» - И к прокурору влез в окно.
Минуты две они молчали, Но ближе Странник подошел И разглядел то, что скрывали Ночные тени: балабол Смутился даже – руки друга В бинтах по локоть: злую муку Он перенес! Как бледен, слаб, И слово произнес хотя б – Но нет, недвижим он, молчит В глаза лишь пристально глядит Он с выражением неясным И разобрать его напрасно Пытался Странник: не поймет, Что суждено, что дальше ждет.
«Ну здравствуй, Умник, - он решился Нарушить злую тишину. – В натуре переполошился Я от такого. Не пойму: Зачем кромсаться? Ты ж не эмо…» - «Ты не поймешь мои проблемы, А я твои…» - «Ну что ж, держись. Неплохо выглядишь, кажись, Впотьмах не видно!» - «Хватит, Странник, - Вздохнул герой мой, и изгнанник С Земли поежился: ужель Сорвалась дверь души с петель И все закончено. – Пойми: Я проводил с тобою дни,
Постигнуть всей душой пытался: Ты человек иль живодер? И как жесток ты оказался Со мной, - промолвил прокурор. – Моя любовь тебе забава…» - «Да хуету несешь ты, право, - Рудольф смутился. – Я ж не знал, Что ты себя тут порубал…» - «Из-за тебя, жестокий демон. Ты негодяй» - «Конечно, где нам Знать куртуазность! Знай и ты: С тобою все мои мечты Навеки связаны. Навеки!» - «Что ж… Оставайся человеком».
Хотел добавить Умник что-то Но не сумел. Течет слеза, Потом другая… И с заботой Рудольф взглянул ему в глаза. «Держись, дружище…» - и впервые Заметил он, что седина В кудрях у Умника. Такие Слова, что не простит страна, Скажу! Мне критик попеняет: «Да Странник жалости не знает! Сама ж писала: он маньяк!» Писала, да. Но в сердце мрак Порой и у убийц слабеет, В печали Странник цепенеет.
Не по себе ему. Конечно! Кому бы было по себе, Когда ваш добрый друг сердечный Слабеет, с жизнию в борьбе, Когда сомнений больше нету, Что в горе виноваты вы, То проникает лучик света Во тьму души. Но хоть правы Философы, но живодера Не переделать. Очень скоро Рудольф опомниться сумел, Приобнял Умника, удел Приняв вполне его страданий, И тихо вышел без прощаний.
* * * Домой герой наш был отправлен Довольно скоро. В тишине Своей гламурной милой спальни Он много думал – обо мне, Хочу добавить я, но впрочем Он автором не озабочен, Се только девичьи мечты, Картины, стразы и цветы – Долой их! С этим антуражем Я, массаракш, забыла даже, О чем там речь вела в начале, А тут еще меня прервали Соседи-пьяницы… Так вот, Готовьтесь! Новый поворот!
Я вам писала о любови, О страсти говорила вам, Так насладитесь нынче новым, Врагам скажите и друзьям: На первый план сейчас интриги Выходят: опишу их мигом И без утайки расскажу, Затем, что вовсе не держу От вас секретов. Мне внимайте И все живее представляйте. Наш Умник в комнате своей О многом думал, понял много. Куда лежит его дорога? Мы скоро все пройдем по ней.
Он разобрал все документы: Одни припрятал, те – спалил, И даже – гибель сантиментов – Дневник в уборной утопил! Он что-то на клочках бумаги Писал, написанное рвал, Молчал, из комнаты ни шагу Не делал и почти не спал. Однажды, файлы открывая, Он папку с надписью «Мак Сим» Нашел. Задумчиво листая, Вдруг Умник вспомнил: что-то с ним Такое связано… Не кудри, А что-то из того, что мудро
Употребить себе во благо Он смог бы… Что же было там? Взглянем еще – совсем салага, Но плюс к тому любимец дам. Не то… Замешан в терроризме, Замечен в глупом героизме И даже в Гвардии служил… Так что ж… А, вот! На излученье Реакций нет. И от волненья Подпрыгнул даже Умник наш: И что же, ты его отдашь На опыты? Да фигу вам! И вот, поддернув рукава,
Он стал послание Рудольфу Писать с началом вот таким: «Мой дорогой! Ты недоволен, Я знаю, будешь – но с твоим Мак Симом горе приключилось. Как вообще оно случилось, Мне невдомек, но комендант По округу большой педант И отписал мне все детали: Мак Сима упыри поймали, Потом он в речке утонул, Заградотряд и караул В него обоймы расстреляли И сорок восемь раз попали…»
Он к потолку возводит очи, Крутит задумчиво перо И пишет дальше: «Между прочим, Банально это и старо: Всех, кто попал на воспитанье, Домой – я знаю! – не вернуть. Прощай же, милое созданье. Твой Умник». И в недальний путь Письмо отправилось. Другое Посланье Умник начертал Уж к коменданту: «Головою Ответишь, если тот амбал Мак Сим не будет у меня В конторе чрез четыре дня!»
Прочтя посланье, Странник мигом Помчался в прокурорский дом. Не то чтоб он сумел интригу Здесь заподозрить – дело в том, Что порученье прокурору Он сделал – значит надлежит Все выполнять без разговоров, А он прошлепал Мака. Стыд, Позор, кошмар! Люлей навешать! Юриспруденции всей здешней Несется Странник. Вот и дом Знакомый, лампа за окном Горит, как прежде. Что ж, вперед! Но что же там Рудольфа ждет?
Он входит. Кох ему навстречу: «Патрон пускать вас не велел, Он занят…» - «Здрасте, добрый вечер! Пошел, холуй!» - Рудольф влетел В приемный зал, где Умник часто Сидел с бумагами – лишь край Халата увидал цветастый: Скользнул за дверку, и прощай! «Постой, куда!» - вскричал незваный Пришлец. Приотворилась дверь На волосок. Не правда ль, странно? И что Рудольфа ждет теперь? «Чего ты хочешь?» - «Дело надо С тобой решить, моя отрада» -
«Иди домой». И дверь закрылась. Какая пауза, друзья! Рудольф в лице переменился! Чему ж тут быть? Ручаюсь я, Что быть насилию и драке, Беде, несчастью, может быть. «Да блять! А ну открой, собака!» - И начал в двери колотить Мой Странник. Я вам врать не буду, Но кулаки его по пуду, Поверьте мне! Он так стучал, Что мало-мало не сломал Дубовых створок! Кох несется. Ой, братцы! Кровь сейчас прольется!
«Прошу вас, успокойтесь, сударь, Буянить, право, ни к чему!» - «А ну пошел в п*зду, безмудый!» - «За хулиганство вас в тюрьму Отправить могут…» - «Умник, падла! Открой немедля!» - «Уходи!» - «Вот, слышите? Уйти вам надо, Патрон не ждет вас…» - И в груди На миг застыло сердце. Странник Остановился. Из кармана Извлек свой верный пистолет. «Ну, Умник! Ты выходишь?» - «Нет, Уйди!» - «Ну ты, блять, о*уел!» И выстрел в доме прогремел!
Все уложилось в полсекунды. И право, дольше, господа, Я все описывать вам буду: Рудольф хотел попасть туда, Крутилась где дверная ручка, Чтоб ее выбить, но наш рок Порой такие любят штучки, Что станут вам уроком впрок: Случилось так, что рикошетом От ручки пуля отошла И в довершение сюжета Покой навеки обрела В лодыжке Коха! Ах, бедняжка! Кричит он и стенает тяжко!
«Ай, массаракш! Ай, больно!» - «Сука, Заткнись! – Рудольф тогда вскричал. – Все это, блядь, тебе наука! Теперь скажи, чтоб открывал Начальник!» Двери заскрипели И на пороге прокурор Возник – суровый и в шинели, Тяжел и темен его взор. Застыл Сикорски. На мгновенье И Кох забыл, что ранен он, Окаменев от изумленья. «Рудольф, пошел отсюда вон» - Промолвил Умник тихо, четко, И неуверенной походкой
Поплелся Странник прочь. Казалось Ему все это шуткой злой: Вот-вот, на выходе из зала Его окликнет мой герой, Но нет, лишь кровью истекая, Кох хнычет, только и всего– И тишина ползет густая, Как будто нету ничего, Лишь человек в дверном проеме, Затянут в черное, стоит. «Ты это, блять, напрасно, зёма, Я так совсем могу уйти…» Но прокурор на то ни слова. Вот так ушел Рудольф суровый.
Вы мне пенять начнете, право: Нельзя вот так кончать главу! Но други, рассудите здраво – Сюжет смотрю, как наяву, И точно знаю, что пристало По стихотворному уставу Прервать его в тот самый миг, Когда страданья, сопли, крик, С тем, чтоб читатель продолженья Ждал в совершенном нетерпеньи И думал: что там впереди? Читатель верный, погоди – Еще все будет: рифмы, кисти, Мечты и совершенство мысли.